Colleen Hoover
REMINDERS OF HIM
Copyright © 2022 by Colleen Hoover
All rights reserved
Перевод с английского Анны Бялко
© Бялко А., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке, оформление. Издательство «Эксмо», 2023
Посвящается Тазаре
На краю дороги из земли торчит небольшой деревянный крест с написанной на нем датой смерти.
Скотти бы это не понравилось. Готова поспорить, крест ставила его мать.
– Можете остановиться на обочине?
Таксист притормаживает и останавливается. Я вылезаю из машины и подхожу к кресту. Раскачиваю из стороны в сторону, пока земля не поддается, а потом вытаскиваю.
Он что, умер вот на этом самом месте? Или еще на дороге?
Я не особо следила за деталями во время предварительного следствия. Услышав, что он прополз несколько метров от машины, я начала мычать, чтобы не слышать больше ничего из того, что говорил прокурор. А потом, чтобы избавиться от выслушивания всех подробностей, если дело перейдет в суд, я признала себя виновной.
Потому что технически я и была виновна.
Может, я и не убивала его своими действиями, но своим бездействием точно убила.
Скотти, я думала, что ты умер. Но мертвые не ползают.
Держа крест, я возвращаюсь к машине. Пристраиваю его рядом с собой на заднем сиденье и принимаюсь ждать, когда водитель вернется на дорогу, но он не двигается с места. Я смотрю на него в зеркальце, а он пялится на меня, подняв брови.
– Как по мне, красть придорожные памятники плохо для кармы. Вы уверены, что хотите забрать его?
Отвернувшись в сторону, я вру:
– Да. Это я тут его поставила. – Я все еще чувствую, как он пялится на меня, пока выруливает обратно на дорогу.
Моя новая квартира всего в пяти километрах отсюда, но в другую сторону от места, где я жила раньше. У меня нет машины, так что я решила найти жилье поближе к центру, чтобы ходить на работу пешком. Если я вообще найду работу. С моей историей и отсутствием опыта это будет нелегко. А если верить водителю, у меня, выходит, еще и карма плохая.
Может, кража памятника Скотти и испортит мне карму, но с другой стороны, ставить крест парню, который не раз говорил, как ненавидит придорожные памятники, тоже не самая благородная затея. Именно поэтому я и заставила водителя заехать сюда. Я знала, что Грейс наверняка поставит что-то на месте аварии, и считала, что должна убрать это ради Скотти.
– Карта или наличные? – спрашивает таксист.
Взглянув на счетчик, я вытаскиваю из сумки деньги и чаевые и, когда водитель останавливается, протягиваю ему. Потом беру чемодан и только что украденный деревянный крест, выхожу из такси и направляюсь к дому.
Моя новая квартира находится не в крупном жилом комплексе. Это отдельно стоящее здание, с одной стороны от которого заброшенная парковка, а с другой – супермаркет. Окно внизу забито фанерой, все вокруг замусорено пивными банками разной степени помятости. Я откидываю ногой с дороги одну из них, чтобы она не застряла между колесами чемодана.
Жилье выглядит еще хуже, чем на картинке в интернете, но я чего-то такого и ожидала. Хозяйка даже не спросила моего имени, когда я позвонила с вопросом, есть ли свободные квартиры. Она сказала только:
– Свободные всегда есть. Приносите наличные. Я живу в первой квартире. – И повесила трубку.
Я стучусь в первую квартиру. Дверь открывается, и в проеме появляется крошечная пожилая женщина. Она кажется раздраженной. В волосах у нее бигуди, нос измазан в помаде.
– Что бы вы ни продавали, мне ничего не надо.
Я пялюсь на помаду, на то, как она забилась в складки морщин вокруг рта.
– Я звонила вам на той неделе насчет квартиры. Вы сказали, у вас есть свободные.
На ее сморщенном лице мелькает припоминание.
Оглядев меня сверху донизу, она хмыкает:
– Не ожидала, что вы такая.
Я не понимаю, что она имеет в виду. Она отходит от двери, и в это время я оглядываю свои джинсы и футболку.
Она возвращается с небольшим кошельком на молнии.
– Пять пятьдесят в месяц. Плата за первый и последний – на месте.
Отсчитав деньги, я протягиваю их ей.
– И никакого договора?
Она смеется, убирая деньги в кошелек.
– Твоя квартира – шестая. – Она указывает пальцем вверх. – Это прямо надо мной, так что давай там потише. Я рано ложусь.
– А что включено в плату?
– Вода и мусор, электричество – за твой счет. Оно включено – у тебя три дня, чтобы перевести его на свое имя. Депозит электрической компании – 250 баксов.
Черт. У меня три дня, чтобы найти 250 баксов? Я начинаю было сомневаться в своем решении вернуться сюда так быстро, но, когда закончился период моего временного содержания, у меня оставалось два варианта – потратить все деньги, стараясь выжить в том городе, или проехать шестьсот километров и потратить их в этом.
И я предпочла оказаться в городе, где жили все люди, связанные со Скотти.
Женщина отступает в свою квартиру.
– Добро пожаловать в «Райские апартаменты». Когда устроишься, принесу тебе котенка.
Я быстро упираюсь в дверь рукой, чтобы она не закрыла ее.
– Погодите. Что? Котенка?
– Ну да, котенка. Это как кошка, только меньше.
Я отступаю на шаг, как будто это может спасти меня от того, что она говорит.
– Нет, спасибо. Я не хочу котенка.
– У меня лишние.
– Я не хочу котенка, – повторяю я.
– Кто может не хотеть котенка?
– Я.
Она фыркает, как будто услышала нечто совершенно нелепое.
– Сделаем так, – говорит она. – Я оставлю на себе электричество еще на две недели, если возьмешь котенка. – Что за чертовщина тут происходит? – Так и быть, – говорит она, восприняв мое молчание как своего рода тактику в переговорах. – Месяц. Ты берешь котенка, а я оставляю на себе электричество на целый месяц. – Она удаляется в квартиру, но оставляет дверь открытой.
Я вообще не хочу котенка, но возможность сэкономить 250 долларов на плате за электричество в этом месяце стоит даже нескольких котят.
Она появляется снова с мелким черно-рыжим котенком в руках. И сует его мне.
– Вот он. Если что надо, меня зовут Рут, но лучше, чтобы тебе ничего не понадобилось. – И снова пытается закрыть дверь.
– Погодите. Подскажите, а где можно найти телефон-автомат?
Она хмыкает:
– Ну, где-то в 2005 году. – И захлопывает дверь.
Котенок мяукает, что звучит совсем не мило, а скорее напоминает крик о помощи.
– Полностью поддерживаю, – бормочу я.
Я бреду к лестнице со своим чемоданом и своим… котенком. Может, надо было все же подождать несколько месяцев, прежде чем возвращаться сюда. Я сумела скопить чуть больше двух тысяч, но большая часть ушла на переезд. Что, если я не смогу сразу найти работу?
А теперь мне еще навязали ответственность за котенка.
Моя жизнь стала вдесятеро труднее, чем вчера.
Я поднимаюсь в квартиру. Котенок цепляется за мою футболку. Вставив ключ в замок, я с трудом проворачиваю его и налегаю на дверь, чтобы она открылась. Когда дверь в мою новую квартиру распахивается, я задерживаю дыхание, боясь, чем оттуда пахнёт.
Повернув выключатель, я оглядываюсь, медленно выдыхая. Никаких особых запахов не чувствуется. Это и хорошо, и плохо.
В гостиной стоит диван и больше практически ничего нет. Небольшая гостиная, кухонька еще меньше, никакой столовой. Никакой спальни. Квартира без излишеств, со шкафом и крошечной ванной комнатой, где унитаз касается самой ванны.
Настоящая дыра. Пятидесятиметровая дыра, но для меня и она – шаг вперед. Я прошла от житья с соседкой в десятиметровой камере ко временному содержанию с шестью соседками, а теперь у меня своя собственная пятидесятиметровая квартира.
Мне двадцать шесть лет, и я впервые официально живу где-то совсем одна. Это освобождает и пугает одновременно.
Не знаю, смогу ли я через месяц все еще позволить себе такое жилье, но я буду стараться. Даже если для этого придется искать работу в каждом месте, мимо которого я буду проходить.
Собственная квартира может помочь мне, когда я буду ходатайствовать перед Ландри. Это покажет, что я теперь независима. Даже если за эту независимость мне предстоит бороться.
Котенок хочет на пол, и я отпускаю его в гостиной. Он бредет по квартире, плача о том, что оставил там, внизу. Мне становится до боли жалко его, когда я смотрю, как он тычется по углам в поисках выхода. Ищет, как попасть домой. К матери и братьям с сестрами.
Со своей черно-оранжевой пятнистой шкуркой он походит на шмеля или на что-то, оставшееся после Хеллоуина.
– Как же нам тебя назвать?
Я знаю, что, скорее всего, ему придется провести без имени несколько дней, пока я буду размышлять. Я очень серьезно подхожу к выбору имен. Когда я в последний раз должна была кого-то назвать, я подошла к этому серьезнее, чем ко всему на свете до того. Может, потому, что всю свою беременность я просидела в камере, где было больше нечего делать, кроме как выбирать имя для ребенка.
Я выбрала имя Диэм, потому что знала – как только меня выпустят, я вернусь и сделаю все, что в моих силах, чтобы найти ее.
И вот я здесь.
Carpe Diem.